Крымск: потоп и совесть. Часть 2
Незнакомое слово «волонтеры» сами крымчане предложили заменить на «добровольцы». Больше соответствует сути.
Окончание. Начало в номере «КП» за 7 августа.
Крымск утопал не только в грязной воде, но и в слухах. Похоже, вместе с мусором эта беда выволокла на свет Божий самые неприглядные стороны человеческой натуры.
Через два дня после наводнения по городу полетел новый слух: «Идет вторая волна!» И несчастные люди, тяжело дыша, побежали в гору, как будто еще недостаточно настрадались.
- Я сам был свидетелем панического настроения, когда 9 июля десятки машин устремились на выезд из города. Кто-то кричал, кто-то в шоке пытался дозвониться до своих близких, - рассказывает начальник пресс-службы ГУ МВД по Краснодарскому краю Игорь Желябин. - Наши сотрудники поехали на Неберджаевское водохранилище и по телефону передали мне MMS-сообщение. Я показывал людям фотографию: вы узнаете местность? Это русло реки. Там все спокойно. Только тогда они стали успокаиваться.
Но не московские же блогеры наводили в городе панику!
- Я впервые столкнулась в Крымске с настолько хорошо отлаженной провокационной атакой, - сказала мне вице-губернатор Краснодарского края Галина Золина. - В течение дня выходила самая нелепая информация, она мгновенно распространялась среди большого количества населения, и люди удивительным образом во все это верили. Настолько истеричное было отношение к представителям администрации, что люди говорили: вы все врете. Вы специально нас затопили, чтобы забрать наши участки, но мы выжили. Теперь вы не хотите делать нам прививки, чтобы мы все умерли от эпидемии. Потом придумали, что здесь якобы будет проходить дорога, и, чтобы удешевить землю, решили ее затопить... Человеческая фантазия не имеет границ и пределов...
Один раз сплетников, которые кричали: «Не верьте! Погибших пять тысяч!» - удалось схватить за руку и даже посадить на 15 суток. Кто они? Четверо молодых местных парней, не замеченных ранее в работе ни на либеральную оппозицию, ни на ЦРУ. Некоторые их откровения на допросах попали в прессу. Вот суть: «Прочитав в Интернете про 3000 жертв, я добавил от себя еще две тысячи, чтобы привлечь внимание к проблеме». Помните скандал времен подмосковных пожаров 2010 года, когда одна московская медсестра тоже написала в своем блоге, что коридоры больниц были забиты трупами задохнувшихся в дыму? Ее спросили потом: зачем она придумала то, чего не было? Ответ как под копирку - она тоже хотела привлечь внимание к проблеме. Видимо, каждый человек мечтает однажды спасти этот мир, чтобы искупить все свои грехи перед человечеством разом.
Добрые и злые
Кто заразил город Крымск такой ненавистью к власти? Некоторые поначалу думали, что критические настроения сюда завезли столичные волонтеры. Лагерь их называется «Добрый» и, как все остальное «доброе» типа алексейнавальновской «доброй машины правды», вызывает определенные аналогии...
И зря. Во-первых, в норковых шортах там никто не ходит и не машет перед «подтопленцами» айпадами и
айфонами. Эти люди из московской тусовки надевают с утра резиновые сапоги и треники и идут руками выгребать из домов грязь. Во-вторых, времени на митинги там нет. А ежедневный стресс от вида чужой беды и физическая усталость не оставляет сил на обсуждение перспектив «России без Путина», тем более что на российского президента Крымск сейчас надеется даже больше, чем на бога. Правильно это или нет - другой вопрос. Хуже будет, если об этом городе вскоре забудут и перестанут ездить и писать. Даже после того как всем пострадавшим от наводнения дадут квартиры и отремонтируют дома, работы там будет еще на несколько лет, потому что жилища надо чем-то наполнять. Не только старой одеждой и обувью, которой в Крымске горы, но и всем другим - книгами, тетрадками, мебелью.
В-третьих - и это было настоящим откровением - волонтеры из противодействующих политических лагерей, которые всего полгода назад орали друг на друга с разных сторон улицы Тверской, замечательно живут в одном лагере и даже дружат! В студии телерадио «КП» на прошлой неделе рядом сидели координатор «Доброго» лагеря Алена Попова и лидер «России молодой» Антон Демидов и радовались встрече абсолютно искренне! Вывод о том, что России для сплочения нужна беда, слишком банален. Все проще: в Москве эти люди просто не успевали поговорить. По причине того что вели борьбу в Интернете. На самом деле волонтерам всех мастей и политических пристрастий следовало бы сказать президентское и премьерское спасибо. Помощь их была бесценна, особенно на первых порах, когда вместо экскаваторов нужны были чуткие человеческие руки, глаза и души.
Мама и очки
Главным рассадником депрессивных настроений в Крымске считается местное радио «Электрон», которое возглавляет журналист Валерий Донской, переехавший сюда из Москвы сразу после президентских выборов. До этого он трудился на малоизвестном «Трудном радио». «Радиостанция закрыта из-за нестабильной политической ситуации в РФ», «В марте 2012 г. сервер радио был подвергнут атаке спецслужб», - висят суровые объявления на заброшенном сайте. «Неужели «Болотная площадь» разослала по маленьким городкам и весям журналистский спецдесант?» - подумала я, услышав от Донского знакомые речи про «честные выборы» и «эту страну», причин любить которую нет. Но критиковать местную власть «Электрон» начал задолго до появления здесь Донского. За что и поплатился, причем многократно. Сначала «Электрону» отключили электричество. Потом началась инфоблокада - местные чиновники отказывались выступать на радиостанции, которая специализировалась в основном на выплеске человеческих эмоций. Далее последовал пристальный интерес со стороны Роспотребнадзора.
Вот сидит на стуле, опустив руки, владелец и генеральный директор «Электрона» бизнесмен Николай Попов и говорит:
- У меня остались только мама и очки. Очки и мама.
В ночь наводнения бомба попала в его воронку дважды: сначала вода уничтожила мамин дом, а потом - бизнес. Ущерб - на миллионы долларов.
- Воду остановить было невозможно, но можно было спасти людей. Администрация города находится от нас в 200 метрах. Вся зона затопления была охвачена нашим вещанием. Нужно было просто прийти сюда, нажать кнопку, включить пульт и объявить, что надвигается наводнение, и количество жертв и потерь было бы на порядок меньше, - в рассуждениях Попова есть логика, тем более если знать, что об угрозе наводнения было известно уже в 22.30.
Страшную беду, которую пережили эти люди, можно пережить. Но вот забыть - едва ли...
Но никто к ним не пришел, потому что администрация их по привычке игнорировала. И «Электрон» стал городским рупором. Все, что крымчане хотели сказать городской власти, выдавалось в прямой эфир. Получился замкнутый круг: с одной стороны, выкрикивая в воздух свою боль, люди освобождались от эмоций, с другой - снова заглатывали эту бациллу.
- Мы приняли на себя весь удар. После чего меня пригласили в администрацию и сказали: почему вы призываете снять Ткачева? Сказали в грубой форме, я также ответил грубо - я же тоже человек, у меня свое чувство собственного достоинства есть. А это оказался вице-губернатор Краснодарского края. И теперь я бегаю по судам и готовлюсь к проверкам. Это как во время войны: бомбежка в городе, человек перебегает в неправильном месте через улицу, его останавливает гаишник и говорит: с вас штраф - вы не в том месте дорогу перешли...
КАЖДЫЙ ЗА СЕБЯ
Если «Электрон» под благовидным предлогом будет закрыт - получится, что закроют его за правду. И все выпущенные в прямой эфир слухи будут возведены в истину, тем более если они имеют под собой реальную основу. А они имеют. Ну, например: все рассказывают, что работники городской администрации о наводнении знали и успели вывезти из зоны бедствия своих близких. Все пересказывали одну и ту же историю: про некую Олю, у которой есть сестра Галя, которая приехала за родственниками на машине. В Олин дом, похожий на крепость, мы стучались долго и безуспешно. Увы.
Зато открыто было у соседей, и Таисия Ивановна Пляскина - женщина с тихим голосом, слегка охрипшим от того, что пять часов пришлось провести в холодной воде, - рассказала нам свою историю:
- Во втором часу ночи я выглянула в окно на какой-то стук и увидела, как по воде отъезжает машина. И закричала старшему сыну: «Серега, скорей, наводнение!» У него две машины были во дворе, он таксистом работает - обе затонули. Но если бы он поехал их спасать, то затонули бы мы, а он нас не бросил. Мы всю ночь простояли на диване - я и два сына, младший, Коля, - инвалид-колясочник. Воды было 170 с хвостиком, а во мне росту всего 159. Мы все тряслись от холода. Я на второй день соседке Оле говорю: ты хотя бы крикнула нам или постучала. У меня сын-инвалид, напротив женщина чуть не утонула. А она мне и отвечает: «В такой ситуации каждый за себя...»
Эти шрамы не спрятать, отремонтировав дома, свернув волонтерский лагерь или закрыв оппозиционную радиостанцию. Они все равно будут проступать сквозь свежую краску, потому что замазать подлость и предательство можно, но забыть - едва ли.
Местные показали свой нрав
...Вот стою я над горой присланной со всей страны гуманитарной помощи, смотрю, как в ней роются люди, и размышляю: стоит ли рассказывать о том, что еще осталось в блокноте? Конечно, сбор гуманитарной помощи надо было бы координировать, чтобы не валялись в пыли вещи, отданные от чистого сердца, но речь сейчас не об этом.
Часть людей, которые энергично набивают баулы, точно не имеют к наводнению никакого отношения. Конечно, одежды прислали слишком много - пыльные коробки с никому не нужными старыми тряпками я видела даже на городских улицах, не пострадавших от наводнения, - но присылали-то их не всем...
Бог с ними, с тряпками, но вот раздали крымчанам суммы на первые нужды, всем поровну, по 10 тысяч, чтобы никого не обидеть. Допустим, в подъезде пятиэтажки пострадали жители первого и второго этажей. Пятый тоже получил, вот такое им вдруг выпало счастье. Но почему пятый не пришел и не отдал деньги первому? Вместо этого пятый, тоже вдруг осознав себя жертвой, пошел затариваться бесплатной водой... «Местные показали свой нрав», - хмыкнув, сказали на это коллеги-журналисты.
Это еще не все. Вы на самом деле верите, что в домике размером три на четыре метра могли постоянно проживать 11 человек? Все понимают, что это ложь, но молчат из чувства такта, как молчат, когда, безусловно, уважаемые наши ветераны войны по третьему или пятому разу за жизнь требуют от страны квартир для своих внуков. Запретная тема, как же... Заслужили... Разговаривая с пострадавшими и безмерно им сочувствуя, я тем не менее с интересом выслушивала их рассуждения о том, выбрать ли им вместо их саманной лачуги четырехкомнатную квартиру в Анапе или взять двумя двушками в Краснодаре? «Может, лучше сразу в Москве, с видом на Кремль?» - неудачно пошутила я. Неудачно - потому что они серьезно задумались. Страшно представить, что здесь будет, когда начнется раздача диванов или выдача ордеров на квартиры и выяснится, что соседу достался более удачный вариант...
Но к пострадавшим от наводнения старикам, которые хотят уехать из Крымска навсегда, я бы посоветовала отнестись с пониманием. Сил отремонтировать свои дома и жизни, как они это уже сделали в 2002-м, у них больше нет. В конце концов тогда им было ровно на десять лет меньше...
А если вы, прочитав этот материал, захотите крымчанам помочь, помогите лучше деньгами тем автовладельцам, которые пытаются отмыть свои машины от панциря застывшей грязи. Стоимость утраченных авто государство не компенсирует.
Вот примерно так выглядит гуманитарная помощь, которую собирали по всей стране...
Лучи и случай
Осенью Крымск неизбежно вступит в следующую фазу своего кризиса, только на этот раз морального. Все предпосылки к этому есть. Мы долго разговаривали на эту тему с Александром Сотниковым, главой администрации Новопокровского района, руководителем одного из лучших в городе штабов. Сама видела - люди с подшефной улицы смотрели на него, как на полубога. А он на них - с горечью:
- Мы - сельский район, патриотичный, для нас сделать благородное дело является нормальным проявлением души. Но здесь сегодня идет явное злоупотребление нашим присутствием.
Например, люди просят разобрать сараи, которые абсолютно не были повреждены стихией. Нет, даже не просят - требуют! Считают, что мы обязаны это сделать. Неповрежденный объект старой постройки в наши договоренности не входит. Но... директор кладбища, который живет в трехэтажном особняке, все равно требует прислать к нему солдат... Ну что, у него нет денег нанять гастарбайтеров? Мы, конечно, стараемся не раздражать обиженных судьбой людей, но это уже иждивенчество. Мы столкнулись здесь с потребительско-ожесточенным отношением к жизни. Люди заряжены на то, чтобы побольше вырвать.
- Это чисто местное проявление? - спросила я у вице-губернатора Краснодарского края Галины Золиной, которая находилась в Крымске с самого первого дня трагедии. - То же самое могло бы происходить в Архангельске, например, или на Урале?
- Скорее региональная особенность. Так получилось, что у главы района не сложились взаимоотношения с населением. Потому что здесь была какая-то особая озлобленность по отношению к власти. Население хотело привилегий, а бюджет был дефицитным, и раздавать пряники было нечем. Жили экономно, а людям хотелось красивых улиц, дорог и парков, тем более что примеры были перед глазами: рядом утопают в огнях иллюминации курортный Геленджик, Новороссийск, Славянск.
В древнеславянском языке слово «случай» разбивается на два слова: соединение лучей. А лучи - это энергия. Соединение энергии разных линий в одном месте и порождает Его Величество Случай. То есть здесь все в одном месте пересеклось: и стихийное бедствие, и люди со своими историческими предпосылками, и власть, которая игнорировала оппозиционное мнение. Все это рвануло, оголилось, заискрило, забило током и вырвалось наружу, и к стихийному бедствию добавилась катастрофа человеческих отношений. И пошла эта масштабная дрожь, которую мы до сих пор не можем унять.
У человека разный запрос на совесть. У нас были случаи, когда приносили гуманитарку в семью, у которой дом был развален, а люди говорили: у нас 5 бутылок воды есть, на сегодня хватит, отнесите другим, тем, кто больше нуждается. А был другой, когда к машине подъезжал крутой «Мерседес» и женщина-цыганка, очень прилично одетая, диктовала: 10 упаковок воды, 10 булок хлеба... Судя по ее поведению, далеко не опечаленному, не самая нуждающаяся была женщина. А еще был водитель «Скорой», который говорил: вот эти сандалии мне дал завгар, а рубашку - мой напарник. Он был на службе, дежурил на «Скорой». Пришел домой, а дома нет...
Человек при любой ситуации все-таки должен оставаться человеком. Мы не должны переходить в другую стадию.
Вместо послесловия
Да мы и не перейдем. Как ни странно это звучит - но еще ни из одной командировки я не возвращалась с таким запасом позитива, как из этой, при всех тех ужасах, которые остались на фотокамере и в блокноте. Одна из самых сложных за всю журналистскую жизнь поездок и один из тех нечастых за последние 20 лет случаев, когда ты чувствуешь, что у тебя есть Родина, которая без лишних слов рванула на помощь затонувшему городу. Грозный, Ростов, Якутск, Владивосток, Волгоград - по гербам городов на строительной технике можно было изучать географию страны. По каравану легковушек, встающих на въезде в Крымск в мощную пробку, - доброту и отзывчивость наших людей которые везли своим незнакомым соотечественникам горячую еду.
Вряд ли они узнают друг друга, если когда-нибудь встретятся. Имен и телефонов никто не записывал. Но это и не важно. Крымск для всех нас стал экзаменом.
И мы его старались сдать честно.
Интервью с губернатором Краснодарского края Александром Ткачевым об уроках июльского наводнения на Кубани читайте в завтрашнем номере «КП».
ФОТОГАЛЕРЕЯ