В день падения Берлинской стены советский посол в ГДР ушел в запой

Стена стала настоящим символом коммунистического режима.

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

В ночь на 9 ноября 1989 года власти Германской Демократической Республики (ГДР) приняли решение разрешить свободный проход через Берлинскую стену. 43-километровое заграждение из бетона было сооружено при Хрущеве, чтобы предотвратить отток граждан Восточной Германии от «прелестей» социализма на капиталистический Запад. Стена стала настоящим символом коммунистического режима. И еще - местом гибели 140 человек за 28 лет своего существования: пограничники при попытке бегства имели приказ стрелять на поражение.

Однако тогда, 30 лет назад, все могло сложиться иначе, если бы генсек СССР Михаил Горбачев и советский МИД проявили твердость. Но свидетельства очевидцев того поворотного дня говорят об обратном.

ПЕРЕЙТИ БЫЛО СЛОЖНО, НО МОЖНО

Вспоминает публицист, известный блогер Борис Фель:

«1989 год. Мы с братом, еще совсем молодые, в служебной командировке в Берлине. Восточном, естественно. Но из любопытства пытаемся попасть в Западный. КПП на Борнгольмер-штрассе. Обер-лейтенант из погранслужбы ГДР вертит в руках наши паспорта и объясняет на пальцах, что он-де не против, но Москва (вернее - посол СССР в ГДР Вячеслав Кочемасов) требует запретить переход советским туристам. Оттуда они, дескать, могут удрать на Запад.

Ищем фразу, которая помогла бы уговорить его закрыть глаза на приказ Москвы. И вдруг старлей говорит на прекрасном русском: «Только быстро, и я вас не видел!»

А в Западном Берлине пусто и тихо - КПП Борнгольмер вело в «мертвый» спальный район, куда мы вдобавок попали в воскресенье. Прошли пешком километров восемь, добираясь до центра. Но и там магазины не работали, а на кафе и прочие удовольствия денег не было. Тогда мы еще не знали, что и этому КПП, и Стене, и Восточной Германии, и СССР осталось существовать совсем немного».

БОЛЬШОЙ БРАТ МОЛЧИТ

Почему в «Берлинском вопросе» так важна была позиция Москвы? В конституции Восточной Германии были законодательно закреплены «союзнические отношения» с СССР. К концу существования страны 6,3 из 16,5 млн ее граждан были членами Общества германо-советской дружбы, изучали русский язык и культуру.

И вот - ноябрь 1989-го, разгар «бархатных» революций в соцлагере. На правительство ГДР идет давление и снизу (массовые «демократические митинги» по всей стране), и с Запада. Пространство для маневра по-прежнему есть, например, Горбачев мог заявить «партнерам»: да, мы готовы демонтировать Стену взамен на такие-то уступки с вашей стороны. Скажем, вывод из Западной Германии американских войск…

Но в тот критический момент Москва просто устранилась. Генсек Эгон Кренц и его коллеги весь день 9 ноября звонили на Унтер-ден-Линден, в посольство СССР, пытаясь узнать, одобряет ли ЦК и лично Горбачев решение открыть границы…

Послом тогда был Вячеслав Кочемасов, о котором мы уже упоминали. В разгар застоя он 17 лет просидел в кресле председателя Президиума Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). Послом в ГДР его назначили в 1983 году, при Андропове. К моменту падения Берлинской стены Кочемасову было за 70.

ПОЗДРАВЛЕНИЯ С КАПИТУЛЯЦИЕЙ

…В итоге, несмотря на все мольбы Кренца, дозвониться до главы МИД СССР Эдуарда Шеварднадзе, не говоря уже о Горбачеве, Кочемасов не смог. Возможно, не захотел.

Падение 9 ноября разделяющей Берлин стены ознаменовало конец социалистического эксперимента в Германии.

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

Борис Фель приводит в своем блоге воспоминания экс-сотрудника подразделения КГБ по связям с МГБ ГДР Ивана Кузьмина. «Вечером 8 ноября, - пишет в мемуарах Кузьмин, - посол крепко выпил и заснул мертвым сном. Утром 9 ноября руководители ГДР настойчиво пытались узнать у советского посла и его заместителей, какой ответ последовал из Москвы. Однако их запросы оставались без ответа... И только днем 10 ноября послу поступило указание передать Кренцу поздравления Горбачева в связи с упразднением Стены: «Все сделано совершенно правильно». Посол упомянул также о своем разговоре с Шеварднадзе. Тот сообщил, что (премьер Британии) Маргарет Тэтчер ругала (президента Франции) Франсуа Миттерана за поддержку воссоединения Германии... Она звонила также (канцлеру ФРГ) Гельмуту Колю и советовала ему встретиться с Кренцем».

То есть даже среди «западных партнеров» по вопросу объединения Германии на тот момент согласия не было. Но Горбачев и не подумал сыграть на противоречиях в стане недавнего противника.

ПРИВЕТСТВЕННЫЕ ДЕНЬГИ

«Самым важным для посла Кочемасова было то, что министр не высказал недовольства действиями (или бездействием) посольства, - подводит итог Кузьмин. - Однако была и щепотка соли. Шеварднадзе заявил: «У нас есть сведения, что военные шевелятся. Никаких действий не предпринимать!»

Посол немедленно позвонил главнокомандующему Западной группы войск (дислоцировалась в ГДР, считалась одной из самых боеспособных частей Советской армии) генералу Снеткову и предложил ему «замереть и уйти в себя».

Стену открыли, в первую же ночь в Западный Берлин прошли 60 000 восточных немцев, 45 000 (!) к утру вернулись домой. То есть об их «повальном бегстве» говорить не приходилось. В последующие десять дней там побывало свыше десяти миллионов человек. Встречали их шампанским, аплодисментами и… валютой. Каждый, кто пересек Стену, получал от правительства ФРГ сто западногерманских марок. Только за первые три дня было выдано 350 миллионов таких «приветственных денег».

Вскоре Германия объединилась, а вот горбачевский Кремль упустил шанс красиво выйти из холодной войны, закончив ее не поражением, а хотя бы вничью.

В ТЕМУ

Уральский ветеран о службе у Берлинской стены: Мы постоянно боялись Третьей мировой войны

Ровно 30 лет назад в столице Германии начали разбирать стену, треть века разделявшую ее на Восток и Запад (подробности)

СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ