Вдова капитана Исаенко, погибшего на «Курске»: «Если вспоминала, приходилось лечиться заново»

Сейчас было бы 35 лет брака. Но получилось только семнадцать... Фото: Из семейного архива

История Галины и Василия Исаенко, капитана второго ранга, – история трагических совпадений. И неземной любви. Говорить о том, что произошло 12 августа 2000-го, вдова может более-менее спокойно лишь теперь. Потому что с погибшим мужем «были единым организмом».

СВАДЬБА 12 АВГУСТА

Папа Галины не был военным, но жили в гарнизоне в Крыму. После школы девушка поехала поступать в Севастополь. Юную абитуриентку поселили в общежитии, за окнами шел проходной балкон. На нем у комнаты Галины остановилась компания студентов, которые в то время были на практике. В их числе был и Василий Исаенко.

Девчонки поняли сразу: это намек. Стали задергивать шторы – рухнул карниз. Парни подоспели на помощь. Кто-то сбегал за чайником. Познакомились. К окончанию Галиных вступительных экзаменов Василий уже говорил о свадьбе.

Галина уверена, что лучше погибшего мужа нет, не было и не будет

Фото: Александр ГЛУЗ

– Он был романтиком: у нас даже было условленное место, где мы могли встретиться, если поссорились, – мостик на Приморском бульваре, – рассказывает Галина. – Но первые его качества – ответственность и ум. Он был асом в электрике и черчении. Помогал. Однажды нарисовал для меня гайку в разрезе так, что преподаватель не мог глаз отвести. Все столпились вокруг, полюбоваться, чем он так восхищается. Я тоже стою над плечом. И тут замечаю, что вместо «гайка» написано «Галька»! Преподаватель поставил «отлично» и так ничего и не заметил.

С родителями Василий увез знакомиться любимую почти насильно. Галя отнекивалась: нельзя пропускать важную пару, в общежитии – дежурство. Подошли к вопросу по-научному: выписали все плюсы и минусы, и минусов оказалось больше. Сошлись на том, что Галя проводит Василия на вокзал.

На Север, в Западную Лицу, семья перебралась в 1987-ом, когда младшему был годик. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

– Стоим на перроне, прощаемся, прощаемся – никак не хочется расставаться, – улыбается Галина. – Пять минут до отправления. Думаю: «Ну, если сейчас снова позовет, сяду и поеду». А он всегда умел читать мои мысли. Тут же говорит: «Поехали!». Поехали. У него была очень интеллигентная семья, папа маму просто боготворил, никогда всерьез не ругались. Абсолютная вежливость, забота. У нас потом было почти так же.

Поженились спустя два года. Гале было восемнадцать, Василию – 22. Заявление пошли подавать за полгода, чтобы подгадать отпуск. Регистрацию назначили на… 12 августа. Но потом отпуск Василия перенесли, и свадьбу сыграли не 12, а 5 числа.

– Сейчас было бы 35 лет брака, – вздыхает Исаенко. – Но получилось только семнадцать...

КРЫМСКАЯ ДЕВОЧКА

Еще будучи студенткой и курсантом, Исаенко завели двоих детей. Сначала появилась Любовь, а через полтора года – Сережа. На Север, в Западную Лицу, семья перебралась в 1987-ом, когда младшему был годик.

– На удивление, климат не испугал: мы радовались настоящим снежным зимам, вьюгам, полярным ночам, – вспоминает Галина. – Вот только весной я плакала, когда подружки писали, что бегают под цветущими вишнями, а здесь даже в конце мая можно было подледной рыбалкой заниматься.

Еще будучи студенткой и курсантом, Исаенко завели двоих детей. Фото: Из семейного архива

В 1987-ом в гарнизоне появилось семь новых лейтенантов. Ходили на «барракудах». Василия одного из семерки сразу взяли в автономное плавание на 102 суток. Без него прошел Новый год, под водой Исаенко отметил и свой день рождения. Галина зачеркивала дни в календаре и думала, что, когда любимый, наконец, вернется, придется долго его обнимать, чтобы увериться: это не мираж.

– Опытные подводники Васю накрутили: «Не выдержит, сбежит крымская девочка!», – рассказывает Исаенко. – Да так, что он был готов по возвращении найти дома записку с «прости». Приехал, а тут – мы с пирогами.

«РЕВЕШЬ И ЕШЬ»

Сначала было лучше, чем в Крыму. Но потом наступили девяностые, которые закончились несколькими голодными годами. Летние отпускные получали к бою курантов. Помогали работа Галины преподавателем математики в школе и дары природы.

– Давали в магазинах продукты под запись – хорошо. Не давали – грибы. Масла нет, пожарить не на чем, поэтому отварные с солью, – делится Галина. – Сидишь, ревешь и ешь.

Сухие пайки в какой-то момент отменили вообще. Да и те, что давали, становились менее съедобными: нет рыбы – приравнивали по питательности к маслу. Бывало, семьям масло выдавали целыми брусками. Тогда в дело вступали законы бартера. А еще всегда можно было договориться с охотниками, которые подстрелили оленя или лося.

Василий на рабочем месте, за центральным пультом управления. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

– Экипаж вывозили в сопки собирать грибы, чтобы присушить их в поход, – рассказывает вдова. – А потом настали времена, что даже на лодках кормить перестали. Вася ходил на вахту с вареными яичками, в лучшем случае. Обещали, что отдадут за питание деньгами. Эти деньги я получила только после его смерти…

К тому моменту семья Исаенко уже перебралась в Видяево. Вселили в достраивающийся дом. Супруги с энтузиазмом взялись за ремонт. Здание было в жутком состоянии. Доски пола провисали так, что в соседнюю квартиру можно было передавать бутылки портвейна, а при попытке утеплить пол рухнул потолок в квартире снизу. В плитах цементировали дыры. К осени получилась уютная квартира с детской и спальней.

– Но пошли дожди, все стены промокли, а потом на морозе взялись черной плесенью и покрылись слоем льда, – делится женщина. – Жить в спальне стало невозможно, и в итоге там получилась мастерская: он обожал машину и любовно перебирал там карбюратор. В самые холодные зимы мы запирались в одной комнате, грелись плиточкой и спали в шапках.

ВАСИЛИЙ СЕНСЕЕВИЧ

Именно на примере промерзшей и недоделанной со времен постройки квартиры Исаенко о быте подводников после трагедии рассказывали Валентине Матвиенко.

– Была на Севере после того, как уехала, лишь на годовщину. И посмотрела на гарнизон другими глазами, – вспоминает Галина. – Как мы тут жили вообще? Но потом поняла: мы просто на это не смотрели. Это были семья, дом, любовь, друзья, работа, радость жизни. Все, что держало нас в этой квартире, – то, что мы были вместе.

Супругов разлучала только работа и служба. Они вместе ходили в гости и ездили в отпуск на своей маленькой «Таврии» с Кольского полуострова до самого Крыма. Дети называли папино авто машиной времени: выезжали из дома – снег, приезжали к бабушке и деду – все в цвету.

С детьми Василий не сюсюкал, но часто привлекал к совместным делам. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

С детьми Василий не сюсюкал, но часто привлекал к совместным делам. То палатку ставили в походе, то машину чинили, то в шахматы играли.

– Когда дочка была маленькой, попросили его чаще говорить с ней, чтобы она хорошо знала его голос, – вспоминает Галина с улыбкой. – Он взял ее на руки и стал показывать: вот цветочек, вот картина. А потом слышу – про устройство телевизора рассказывает! Ребенку еще и месяца не было.

Для Галины ее погибший муж – один из самых умных людей в жизни. При том что атомный реактор – это безумно сложно, Исаенко в своем деле стал асом. Молодежь выстраивалась за его блокнотами с записями в очередь и называла его не Василием Сергеевичем, а Василием Сенсеевичем. Делать карьеру он не хотел: ему доставляло удовольствие совершенствоваться в своей области. Но в 1999-ом за авторитет и знания его все же забрали в штаб.

ЖИТЬ НЕ СОБИРАЛАСЬ

Романтика с годами не уходила, быт обустроили. В отпуске в июне 2000-го Василий успокаивал маму: «Вот сейчас-то у нас абсолютно все хорошо!».

– У него была теория двух шестеренок, которые притираются: нам, мол, надо все конфликты разрешить в первые годы, а потом жить счастливо, – вспоминает Исаенко. – И он был прав. Мы стали единым организмом, по взгляду понимали, чего кто хочет. Настала будто вторая молодость: однажды в его вахту я даже ночевала на подводной лодке.

Делать карьеру Исаенко не стремился. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

Вообще «Курск» не был родной лодкой Василия. Но он им восхищался, субмарина нравилась ему больше, чем другие, своим эффектным внешним видом и разумностью начинки. Поэтому, когда ему предложили сходить на ней на учения, сразу согласился. Тем более, накопилось много бумажной работы, а на суше все время отвлекали.

– Говорил, что всего на три дня, – рассказывает вдова. – Собрался, ушел. Вдруг вернулся, а добираться там прилично было. Спрашиваю: «Забыл что-то?». Он: «Нет, просто так, хочу еще раз увидеть». Обнял, поцеловал. Так и ушел на три дня…

Тревожный звонок раздался в квартире Исаенко, когда Галина была на работе, поэтому о том, что «Курск» лег на дно, но все живы, ей рассказывали дети. На памяти была трагедия с «Комсомольцем».

– Реакция у меня была такая: собраться в кулак, ведь еще ничего неизвестно, и копить силы, которые потребуются на восстановление здоровья мужа, – говорит женщина. – Когда вокруг все рыдали, у меня слез не было вообще: была железная уверенность, что все будет нормально. Только когда Попов сказал с экрана телевизора, что работы прекращаются, для меня настал трагический момент. Тьма. Жуткий срыв. Крик. Жизнь кончилась. Я сломалась, и очень сильно.

По долгу службы Исаенко виделся с Немцовым. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

Дочь собиралась в одиннадцатый класс, сына нужно было отправлять в Нахимовское. А Галина писала мужу письма, что скоро они будут вместе, вот только поставит детей на ноги.

– Пришлось обращаться в больницу, интенсивно лечиться у психотерапевта, лежать в стационаре и каждые три месяца проходить повторные курсы, – делится вдова. – Не могли вытащить несколько лет. Жить не хотела и не собиралась. Если вспоминала о том, что произошло, приходилось лечиться заново. Все было обнажено первые шесть лет. Особенно сильные срывы вызывал запах от его вещей. Надо было избавиться от них, но как? Это как мазохизм: знаешь, что тебе сейчас будет от этого очень плохо, но не можешь противостоять искушению еще раз вдохнуть этот запах.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Родители Василия будто стали доживать. Отец умер спустя два года после трагедии. Мама, волевая умная женщина, превратилась в старушку, которая проводит все свое время в церквях и молитвах. Она ушла в религию, чтобы найти утешение. Но признавалась невестке: «легче не стало ни граммочки».

Несколько лет назад Галина вышла замуж, но фамилию менять не стала.

– Абсолютно точно Василий – лучший человек в моей жизни. Лучше нет, не было и не будет, – объясняет Исаенко. – Я вышла замуж, но не сравниваю: это совсем другая жизнь, другой человек. Как до войны и после. Муж как-то даже признался: «Ты думаешь, я не переживаю, что с тобой только потому, что другой человек погиб?..».

Выжить помогали дары природы. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Александр ГЛУЗ

Сын Галины и Василия повторил путь отца в выборе жизненного пути. Оба долго не могли определиться с профессией. Но теперь, после брошенного Нахимовского и долгих поисков, сын нашел свое дело: он создает роботов в закрытом военном НИИ, пишет кандидатскую. В июле у него родился сын.

Дочь, у которой всегда были способности к рисованию, стала архитектором. Она повторила судьбу матери: трагически потеряла мужа, его убили… У женщины есть десятилетняя дочь.

– Тяжело, что все хорошее происходит без него: дети женились, оканчивали институты, рожали внуков, – вздыхает Галина. – Он всегда был для меня старшим, всегда был авторитетом. Сорока ему так и не исполнилось, а мне уже 53. Ни один август не прошел спокойно. Знаю, что 13 числа не смогу встать с постели, потому что накануне каждый раз все переживаешь заново. Будто этих лет и не было…

ДОСЛОВНО:

– Мне часто снится, что его гибель – это просто легенда. Ведь мы не опознавали его и хоронили в закрытом гробу. Вдруг он где-то там, еще живой? Он снился и мне, и жене сына перед рождением внука, который продолжил его фамилию. Но больше всего запомнилось, как он снился в первые дни трагедии: он смотрел на меня глазами, будто наполненными черной морской водой, и твердил какое-то время, говорил, чтоб я запомнила. Потом оказалось, что это время взрыва – 11:28.

О ГИБЕЛИ «КУРСКА»:

– По описанию, погиб он во втором отсеке от удушья. Видно, что торпеда была извне. А потом, видимо, сдетонировали свои боеприпасы, в том числе экспериментальная торпеда «толстушка». За полгода до этих учений у них было задымление: кабель обуглился и загорелся. После гибели «Комсомольца» их дрессировали, чтобы умели открывать плотики, подготовку участили. Но безалаберность никто не отменял: люк, буй – все было приварено. Ребят, которые жили в девятом отсеке, могли спасти, но буй было не выбросить. Это просто преступление.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Вдова ракетчика «Курска» Бориса Гелетина: «Просыпалась от того, что задыхаюсь от собственных слез»

Кажется, хуже гибели 118 молодых бравых защитников Родины не может быть ничего. История 43-летней вдовы капитан-лейтенанта Бориса Гелетина Татьяны доказывает обратное. Подводник вообще не должен был идти в море из-за внезапной смерти единственного сына (подробнее)

Самая молодая вдова «Курска»: «Не могла подойти к сыну, так он был похож на отца»

В августе 2000-го сыну мичмана «Курска» Сергея Грязных было всего пять месяцев, а супруге Елене – девятнадцать.

– Я не думала о плохом, – рассказывает Елена. – А он успокаивал, что это новейшая лодка, что у них во втором отсеке есть капсула и, если что, весь экипаж соберется и поднимется (подробнее)

Мама погибшего на «Курске» лейтенанта Панарина: «Говорим об Андрее так, будто он жив»

Раньше мать старшего лейтенанта вечного экипажа подлодки «Курск» Андрея Панарина Лидия Михайловна ходила на могилу сына, на Серафимовское, каждые выходные. Теперь ей восемьдесят, за плечами – продолжительная болезнь и смерть мужа. Здоровье уже не то.

– Поясница болит, ноги не ходят. Но не будем о грустном: в целом все хорошо, – поражает жизнелюбием Лидия Михайловна (подробнее)

Вдова погибшего на «Курске» капитана Белогунь: «Вот она, сакральная жертва для России»

Вдова капитана второго ранга Виктора Белогунь, который пошел на учения «Курска» как представитель от штаба, предупреждает сразу: для бесед она «трудный пассажир». В момент катастрофы у Галины Валерьевны и супруга были восемнадцатилетняя дочь и шестнадцатилетний сын (подробнее)

Авария подлодки «Курск» спустя 18 лет: Взорвавшуюся торпеду должны были отозвать

«Комсомолка» выяснила, как Борис Ельцин изменил взорвавшуюся торпеду, из-за чего американцы после аварии с «Курском» подумали о начале войны, и почему к гибели экипажа могла привести капля воды (подробнее)